но ничего не поделаешь: не поспевает за движением, отстает чертовски (несмотря на желание поспеть), путается в ногах. Думаем заменить его Молотовым. Смелый, умный, вполне современный руководитель. Его настоящая фамилия не Молотов, а Скрябин. Он из Вятки. ЦК полностью за него»[853].

В первые два дня работы объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), открывшегося 17 декабря, шло рутинное обсуждение. Молотов выступил по теме «Перевыборы и перестройка Советов» и позволил себе лишь минимальный намек:

— Мне кажется, что для работы по-большевистски мало одного признания прошлых ошибок, мало одного того, что тот или иной товарищ признал, что в течение, скажем, 2–3 лет он шел по неправильному пути. Для работы по-большевистски необходима еще безусловная солидарность с той работой, которую ведет партия в данный момент, и, следовательно, солидарность с теми перспективами борьбы, которые намечены партией[854].

Утром 19 декабря выступление Рыкова в прениях по докладу Куйбышева о контрольных цифрах на 1931 год несколько раз прерывалось репликами с мест, в которых ему напоминали о прежних прегрешениях. На вечернем заседании с заключительным словом выступил Куйбышев, который заявил, что «товарищ Рыков не стал в ряды активных борцов за генеральную линию»[855]. Затем слово было предоставлено Косиору:

— Я думаю, что мы в настоящее время не имеем в Совете народных комиссаров положения, похожего на тот мощный единый кулак, который должен проводить нашу партийную линию. Положение, которое создалось в Совнаркоме, а вы все знаете это, большинство знает по личному опыту, по наблюдению, — это положение является совершенно нетерпимым: такого единства, которое нам нужно, сейчас товарищ Рыков нам не обеспечивает… Вместо т. Рыкова предлагаю утвердить председателем Совнаркома т. Молотова. (Продолжительные аплодисменты всего зала.)

Косиор предложил также вывести Рыкова из ПБ, заменив его Орджоникидзе, заместителями председателя СНК утвердить Рудзутака, Куйбышева, а также Андреева, который становился руководителем ЦКК.

— Кто против предложения? Кто воздержался? Нет. Принято единогласно. (Продолжительные аплодисменты всего зала.)[856]

Среди самых важных бумаг, которые Молотов хранил дома вдали от чужих глаз, есть три небольших листочка с карандашным текстом:

«Сейчас, ввиду моего нового назначения, не могу не сказать несколько слов и о себе, и о своей работе.

Я рос в большевистской партии и связан с нею многими годами непрерывной работы. У меня как у коммуниста нет и не может быть большего желания, чем быть на деле учеником Ленина. Мне недолго пришлось работать под непосредственным руководством Ленина, но для меня как для коммуниста всегда было и остается главной задачей — усвоение учения Маркса-Ленина и активное участие в деле воплощения в жизнь марксистско-ленинского учения. В течение последних десяти лет в качестве секретаря ЦК мне пришлось проходить школу большевистской работы под руководством лучшего ученика Ленина, под непосредственным руководством тов. Сталина. Я горжусь этим.

До сих пор мне приходилось работать главным образом в качестве партийного работника. Заявляю вам, товарищи, и на работу в Совнарком я иду в качестве партийного работника, в качестве проводника воли партии и ее Центрального Комитета»[857].

Именно эти слова Молотов произнес 19 декабря 1930 года.

Глава пятая

ПРЕМЬЕР. 1931-1935

Капитализм с его Аль Капоне идет к гибели, а наше дело с его ударниками социализма идет к полной победе.

Вячеслав Молотов

Молотовский Совнарком

Должность председателя правительства в России — не синекура. И какая-то проклятая. Первый премьер Сергей Витте был изгнан со своего поста, Петр Столыпин — убит. Следующие в «министерской чехарде» Горемыкин, Штюрмер, Трепов, Голицын славы себе не снискали. Все следовавшие за Лениным главы правительства — Рыков, Молотов, Сталин, Маленков, Булганин, Хрущев — еще при жизни или сразу после смерти разоблачались как фракционеры, уклонисты, диктаторы, антипартийные элементы или волюнтаристы.

Политический смысл назначения Молотова лежит на поверхности — группа Сталина делала решающий шаг в установлении своего контроля над государственным аппаратом. Что же касается государственно-управленческого смысла, то его уловил Дерек Уотсон: «Не было попытки создать кабинет. Это была попытка партийного руководства использовать правительственную машину как инструмент для осуществления ускоренной индустриализации и коллективизации»[858]. Разрыв между партией и государственным аппаратом ликвидировался, чему способствовали реформы в Совнаркоме, проведенные в соответствии с постановлениями ПБ «по вопросам Молотова» от 23 и 30 декабря 1930 года[859].

Впервые установилась практика принятия совместных постановлений СНК СССР и ЦК ВКП(б) (де-факто — Политбюро) по наиболее важным вопросам. Молотов вел заседания Политбюро и вообще становился профессиональным председательствующим. Скрупулезный британский историк подсчитал, что он занимал кресло председателя на 86,26 процента заседаний ПБ, проходивших с 1930 по 1941 год[860]. В начале 1930-х для решения бесконечной череды вопросов и четырех заседаний Политбюро в месяц не хватало. А с 1933 года ПБ собиралось в среднем дважды в месяц — центр принятия решений постепенно перемещался в кабинет Сталина[861]. В отсутствие Сталина партийными делами теперь руководил Каганович, к которому перешли полномочия второго секретаря.

Молотов, как правило, открывал все партийные конференции и съезды, председательствовал на пленумах ЦК ВКП(б), на заседаниях Совнаркома и реформированного Совета труда и обороны, в состав которого вошел и Сталин, что резко повысило значимость этого органа.

— Наше общее мнение заключается в том, что СТО должен на деле превратиться в боевой орган хозяйственного руководства и должен быть соответственно реорганизован, — объяснял Молотов это решение, принятое в январе 1931 года. — В связи с этим мы пришли к выводу о том, что в состав СТО должен войти и тов. Сталин. Это будет иметь большое значение для поднятия авторитета советских органов[862].

Молотов руководил и двумя важнейшими структурами, действовавшими при СТО — Комитетом по ценам и Комитетом резервов. Естественно, по должности он председательствовал в Совнаркоме. В декабре 1930 года ПБ упразднило распорядительные заседания СТО СССР — инстанцию, рассматривавшую оборонные вопросы, и ее заменила Комиссия обороны при СНК и ПБ в составе Молотова, Сталина, Ворошилова, Куйбышева и Орджоникидзе. Ее называли также «Комиссией Молотова», и она принимала все ключевые решения по развертыванию военно-промышленного комплекса и оборонного строительства — даже без их предварительного обсуждения на ПБ.

Новым правительственно-партийным органом становилась Комиссия исполнения, в которой Молотов тоже председательствовал. Ее задачи он видел в том, чтобы вести повседневную борьбу с бюрократическими извращениями в учреждениях, не допускать подмены живого дела нагромождением бумажных постановлений, проверять на деле работу специалистов и всего аппарата[863]. В состав Комиссии входили председатель СНК, нарком РКИ, секретарь